[Nineweh Lawson]

К слову о нагнетании и штопоре.
Дело было весной, когда нас всех пока ещё не пересчитали и не присвоили индивидуальные номера, но паника от неизбежного уже внедрилась в неокрепшие умы. В некоторые особенно сильно.
У моей подруги есть небольшое ателье в одном из спальных районов заМКАДья. Камерное, укромное место, где тихо и свежо.
Оно совершенно непохоже на мое пролетарское гнездо. Практически антипод. У нас тут даже голуби сквозь зубы на три метра плюются. И освещения вообще нет, разве что у кого под глазом.
А там дети в колясках, бабушки пока своими ногами, парк с фонарями и прудом. Маленькая уютная благодать и почти все всех знают. Когда вырасту большая-прибольшая, завещаю там себя похоронить.
И вот, в это самое ателье, в этом самом районе, буквально через пять минут после открытия строевым шагом зашёл некто в плаще.
Вторичные половые признаки визитера были тщательно замаскированы (и ещё как!), первичные, слава богу, тоже были не видны. Но по силуэту угадывался мужик.
Мужик в плаще и противогазе.
Причем шлаг средства защиты заканчивался не логичным регенеративным патроном, а бесконечностью.
То есть ничем, пустотой. Фильтрация воздуха проходила где-то в богатом воображении мужика, а вирусы, видимо, просто боялись к нему подходить. Я бы тоже на их месте не рискнула, явно в гражданине сидел свой Чужой и хату держал в кулаке.
В руках у мужчины был пакет из "Пятёрочки", что только подогревало интригу.
Одним ловким движением фокусника-карманника он выудил оттуда мужские брюки и многозначительно потряс ими в воздухе.
Комната ателье ещё больше раскрасилась брызгами кокаинового сюрреализма и чьих-то диагнозов, но подруга моя в сфере услуг почти пятнадцать лет, то есть нервы — броня. Её сложно удивить, тем более — испугать. Грудь в орденах ударника капиталистического труда, чё мы там не видели.
Поэтому, она молча наблюдала за происходящим, давая ситуации побыстрее развернуться и, соответственно, раньше завершиться.
Мужик, не снимая противогаз, продудел в хобот, что хочет укоротить одежду. Видимо истоптался и земное притяжение таки дало о себе знать. А может просто брюки были новые, универсального размера " больше — не меньше".
Не меняясь в лице моя подруга сказала:
— Примерочная вон там, переоденьтесь.
На этих словах мужика отшатнуло и закоротило.
— Нет! — Басом затрубила его соединительная трубка, а очковый узел шлема недобро заблестел.
— Нет, вы не будете подходить ко мне близко, я не буду ничего надевать, режьте так, я знаю насколько надо.
Утро переставало быть томным, рискуя сразу перейти в сумерки. Вечные сумерки. Потому что неизвестно, что еще у этого болезного было в голове, а тем более в пакете. Быть может где-то замаячила одна реанимация и одна карета душевной помощи.
— Мужчина, — сказала моя подруга, как можно более нейтральным голосом с элементами транквилизаторов, — без примерки я ничего делать не буду, выход позади вас.
Далее последовал страстный монолог гражданина в неполном костюме химзащиты. Он многосложно предрекал заведению кары небесные, упоминал священное слово собес и что-то гундел в шланг про прокуратуру.
Взопрел, видимо, довольно быстро — всё-таки резина трофейных противогазов — это вам не нанотехнологии. Поэтому минут через десять хлопнул дверью и ушел в открытый Космос, сердито размахивая воздушной трубкой.
Злой, лысый слоник в плаще.
Подруга моя налила чаю и подумала, что давно она помещение не освящала. Где-то на полке с прошлого раза осталась церковная вода и свечи. Надо. Надо повторить.
А осенняя статистика тем временем бьёт былые рекорды.

(с) Полина Иголкина