У каждого человека в нашем маленьком мирке есть вещи, которые он искренне ненавидит. И, как вы уже наверное догадались, я не исключение.
Я терпеть не могу убираться. Не знаю, последствия ли это какой-то детской травмы, или же я просто невероятно брезгливый представитель своего вида, но от одного слова «уборка» услышанного где-то рядом, на моём теле начинается миграция мурашек.
Вот и сейчас, разгребая завалы из хлама эры мезозоя, я никак не мог избавиться от ощущения, что где-то не там свернул на дорожке жизни. Ещё вчера успешный человек, сегодня вдруг стал агентом клининговой компании имени моей жены. «Иди, уберись в стареньком сарайчике, – бубнил я под нос последние слова своей жёнушки, – вдруг у бабули там что-то интересное есть?»
– Да нихрена тут нет! – вспылил я, выкидывая за дверь очередную ножку от поломанной табуретки. – Зачем кому-то вообще хранить ножки от стульев в таком количестве?
читать дальшеЗапасливость моей бабушки просто поражала воображение. И если сорок три деревянные ножки можно было бы объяснить тем, что однажды они могли уйти на дрова, то целый стеллаж ржавых решеток уверенно растаптывал любое логическое объяснение.
– Заче-ем? Ну зачем столько хлама-то? – разговаривал я сам с собой. – Вот уж действительно у бабули была болезнь Плюшкина. Да тут камаза не хватит, чтобы весь этот хлам вывезти!
В дверной проход полетела калоша с огромной дырой в самом центре подошвы. Следом за ней отправилась какая-то шаль, изрядно потрепанная молью, и пустая шкатулка, на крышке которой уже затёрлась некогда яркая надпись «союз». Половинки веников, пара грабель со сломанными зубцами, ручки от комода, доски всевозможных форм, погнутые арматуры, подковы и даже голова какой-то раритетной куклы: всё это я беспощадно выкидывал за дверь, не обращая внимания на то, что провожу скорей не уборку, а переезд мусора на свежий воздух.
И вот, пока я недовольно расправлялся с завалами в сарае, мне на глаза попалась старенькая игрушка – глиняный расписной соловушек – свистулька, с которой я часто видел своего деда. Он сидел на крыльце дома, вертя эту игрушку перед самым носом, и периодически дул в него, извлекая поистине волшебные звуки.
– Настоящий соловей, – любил говаривать дед, – и даже лучше! А знаешь, почему лучше?
– И почему же? – спрашивал тогда ещё маленький я.
– Потому что настоящего хрен заткнёшь!
И он смеялся. Так заливисто и искренне, что любой прохожий, оказывавшийся в данную минутку где-то в радиусе его смеха, начинал невольно улыбаться. И вот сейчас, я держал того самого соловья, краска на котором совсем не облупилась. Более того, на нём не было даже и пылинки, что в условиях места его хранения, было категорически невозможно.
– Красавчик, – обратился я к этому выжившему, – и как же ты пережил грязевой апокалипсис этого сарая?
Я поднёс свистульку к губам и что есть силы дунул, ожидая услышать соловьиную трель. Но, вместо этого, из маленького глиняного клювика вылетело какое-то невероятное количество пыли, словно она всё это время копилась не на птичке, а внутри неё. Сам того не хотя, я вдохнул часть этого кошмара и отпрянул назад, напоровшись на угол покосившего комода. Кашляя и пытаясь протереть глаза от попавшей в них пыли, я даже не заметил, как на меня снисходительно смотрел какой-то кудрявый мальчуган в очках, одетый в новенький черный костюм.
– А ты ещё кто? – выпалил я, наконец оправившись от пылевого потрясения.
– اسمي نذير وأنا جين – уверенно ответил он, поправляя очки на носу.
– Очень смешно, а понятней как-то можно?
– Можно, меня зовут Назмирал, и я джинн.
– Чего-о? Назмирал?
– Джинн, – кивнул парнишка.
– А как ты тут оказался?
– Я тут жил, пока ты меня не выдул из моего же дома.
И тут до меня начало доходить.
– Хочешь сказать, что ты жил в этой глиняной свистульке?
– Угу, – кивнул тот.
– А как же золотые лампы, потереть три раза и вот это всё? Вы же вроде любите жить в роскоши.
– Это стереотип, – он опять поправил очки, – мы выбираем вещи, дорогие для чьего-то сердца.
– Эм-м? – не понял я.
– Вещи, которые что-то значили для их хозяев. По-настоящему значили. Они пропитаны любовью и жить в них комфортней всего. Теплей, если тебе угодно.
– Обалдеть. И что, ты выполнишь мои три желания?
– Два.
Этот джинн поражал своей лаконичностью.
– Но ведь…
– Одно ты уже использовал, когда попросил говорить на вашем языке.
– Ах ты хитрая жопа, – улыбнулся я.
– Какой есть. У тебя ещё два желания осталось.
– Хм. Уберёшься в этой обители мусора?
– Сам справишься, – вот тут уже улыбнулся джинн, – неужели у тебя нет нормальных желаний?
– То есть как использовать желание на перевод, так пожалуйста. А как убраться – так это давай сам. Ясно всё с тобой.
– То была вынужденная мера. И на самом деле это ты сейчас говоришь на моем языке, а не я на твоём. Так что можешь считать это хорошим желанием.
– Я говорю на джиннском?
– Тебе в рифму ответить? Это обычный арабский язык.
– Ну ладно, может где и пригодится. Давай-ка ты всё-таки наведешь тут порядок. Ты не представляешь, насколько я ненавижу это дело.
– Может лучше тебе любовь к уборке привить? – усмехнулся джинн.
– Себе привей. Давай исполняй.
– Ну смотри…
Джинн в очередной раз поправил очки и хлам, заполнявший всё свободное пространство сарая, исчез. Вот просто так, без всякого пафоса и плясок с песнями. Был мусор и не стало мусора. Назмирал уселся прямо на чистенький деревянный пол.
– Спасибо, – искренне сказал я.
– Обращайся, – как-то уж слишком по-человечески ответил он.
– Номерок оставь, обращусь.
– Нет, – не понял юмора джинн. – Ещё одно желание.
– А ты можешь оставить мне эту свистульку? – спросил я, не поверив своим же словам. – Я понимаю, что это твой дом, но это всё-таки то немногое, что осталось от моего деда. Хотелось бы хоть что-то от него оставить у себя.
– Она и так останется у тебя, – тепло улыбнулся Назмирал. – Мы вынуждены искать новый дом каждый раз, как выполним три желания.
– Бедняги.
– Угу-м, – задумался о чём-то джинн, – но у тебя все ещё осталось одно желание.
В этот момент в дом зашёл наш рыжий кот. Размерами он был примерно с маленькую бочку. Василий Иванович с интересом поглядел на моего гостя, что-то мяукнул и удалился в неизвестном направлении.
– Ну? Что хочешь? Денег, новый дом? Что вы там люди всегда хотите?
– Знаешь, вот даже как-то обидно, нельзя же вот так про всех думать. Люди разные. У меня вроде как всё есть. Не то чтобы прям много, но на жизнь хватает. Любимая жена, небольшой домик с некогда грязным сараем, ребетёнок вот-вот появится, хобби и всё такое. Да даже кот, и тот есть. Зачем мне что-то ещё?
Джинн улыбнулся.
– Ну так чего же ты хочешь? – спросил он.
– Знаешь, есть у меня одна идейка…
* * *
– То есть ты встретил настоящего джинна? – жена сидела напротив меня с серьёзным лицом и не верила своим ушам.
Я лишь кивнул в ответ.
– И он исполнил три твоих желания?
Очередной кивок.
– Теперь ты знаешь арабский язык, у нас чистый сарай и нам досталась свистулька твоего деда?
– Не совсем…
– Что значит не совсем?
В этот момент в дом зашёл наш бочкообразный кот. Василий Иванович медленно доковылял до нас, сел возле стола, внимательно посмотрел на меня и жену, и уверенным басом произнес:
– Есть хочу.
– Пиздец, – шепнула жена.
– Согласен, – не сдерживаясь заржал я, под ошарашенные взгляды жены и Василия Ивановича.
© MaxZ