we are all clowns
Как в далёкой земле, в безлюдном, чужом краю
На железном столбе возвышается Кот Баюн.
Тихий ветер в лесу не шелохнёт листа.
Путник бредёт вдоль кромки, он так устал.
Он не спал сто ночей. И ноги его несли
Прочь из этой чёрной и душной, пустой земли.
Но уходят силы, петляет заросший тракт.
Лишь мурлычет Кот, и душа подпевает в такт.
«Добрый странник, я вижу, долго ты был в пути.
Ты устал и ослаб, ещё далеко идти.
Слышишь, в овраге мерно ручей журчит.
Ты приляг, а я буду раны твои лечить.
Чуешь, вокруг спокойствия благодать.
Ты приляг, а я буду сон твой оберегать».
И робеет путник, и чует он страх и плен,
Но уже не в силах даже привстать с колен.
Кот Баюн подступает, теснее его круги,
Уже виден оскал и хищный спины изгиб.
Мягкий мох и трава похожи так на кровать.
Только не спать, только не спать, не спа…
(с) Дарья Ильгова
На железном столбе возвышается Кот Баюн.
Тихий ветер в лесу не шелохнёт листа.
Путник бредёт вдоль кромки, он так устал.
Он не спал сто ночей. И ноги его несли
Прочь из этой чёрной и душной, пустой земли.
Но уходят силы, петляет заросший тракт.
Лишь мурлычет Кот, и душа подпевает в такт.
«Добрый странник, я вижу, долго ты был в пути.
Ты устал и ослаб, ещё далеко идти.
Слышишь, в овраге мерно ручей журчит.
Ты приляг, а я буду раны твои лечить.
Чуешь, вокруг спокойствия благодать.
Ты приляг, а я буду сон твой оберегать».
И робеет путник, и чует он страх и плен,
Но уже не в силах даже привстать с колен.
Кот Баюн подступает, теснее его круги,
Уже виден оскал и хищный спины изгиб.
Мягкий мох и трава похожи так на кровать.
Только не спать, только не спать, не спа…
(с) Дарья Ильгова