Быть может, предок мой был честным палачом;
Мне маки грезятся, согретые лучом,
Гвоздики алые, и, полные угрозы,
Махрово-алчные, раскрывшиеся розы.
Я вижу лилии над зыбкою волной :
Окровавленные багряною луной,
Они, забыв свой цвет, безжизненно-усталый,
Мерцают сказочно окраской ярко-алой,
И с сладким ужасом, в застывшей тишине,
Как губы тянутся, и тянутся ко мне.
И кровь поёт во мне... И в таинстве заклятья,
Мне шепчут призраки : "Скорее ! К нам в объятья !
Целуй меня ! Меня !... Скорей ! Меня... Меня !
И губы жадные, на шабаш свой маня,
Лепечут страшные призывные признанья :
"Нам всё позволено... Нам в мире нет изгнанья...
Мы всюду встретимся... Мы нужны для тебя...
Под красным месяцем, огни лучей дробя,
Мы объясним тебе все бездны наслажденья,
Все тайны вечности, и смерти, и рожденья."
И кровь поёт во мне. И в зыбком полусне
Те звуки с красками сливаются во мне.
И близость нового, и тайного чего-то,
Как пропасть горная, на склоне поворота,
Меня баюкает, и вкрадчиво зовёт,
Туманом огненным окутан небосвод,
Мой разум чувствует, что мне, при виде крови,
Весь мир откроется, и всё в нём будет внове,
Смеются маки мне, пронзённые лучом...
Ты слышишь, предок мой ? Я буду палачом !


(с)Константин Бальмонт